Современные концепции человека, несмотря на многоразличие содержащихся в них представлений о природе и сущности человека, соединяет одна общая особенность — их антиметафизическая направленность. Если в классической западноевропейской философии со времен Платона и Аристотеля человек рассматривался и истолковывался в сущностной связи и определяющей зависимости от различного рода абсолютных субстанциальных начал — духа, разума, сознания, природы, то теперь он изучается и интерпретируется в контексте имманентных человеческому существованию сфер и факторов. Сегодня господствуют философские концепции, отвергающие унаследованный от прошлого философский образ человека. В них метафизические измерения любого рода или классического образца объявляются неоправданными и ненужными, а метафизика и вместе с ней традиционная философия расцениваются как некая преодоленная стадия духовного развития. На их место выходят, с одной стороны, экзистенциально-феноменологические и антропологические учения, трактующие человека из его конкретной жизненной ситуации, из различных форм его индивидуального бытия, с другой стороны, научные теории космоса, возникновения планетарных систем, жизни, так называемые научные картины мира, призванные заменить собственно философские учения, трактуемые как спекулятивные. Или же метафизика, религия и философия рассматриваются как вторичные явления культуры, выводимые из некоторых первичных оснований. С исчезновением метафизики как учения о всеопределяющих конечных основаниях бытия, согласно этим представлениям, становятся излишними традиционные философские проблемы человека. Возросшее научное знание о человеке, верифицируемое рациональными и эмпирическими критериями, создает впечатление реальных возможностей достоверного объяснения природы и сущности человека. Перед лицом этих конкретно-научных представлений философский образ человека воспринимается как спекулятивный, лишенный разумных и опытных оснований, всякой практической ценности. Действительно, современная наука накопила огромный материал о различных сторонах жизнедеятельности человека. Но насколько она способствует целостному пониманию человеческой личности? И возможно ли это вообще на конкретно-научном уровне, исключающем философское рассмотрение и истолкование?
Такая постановка вопроса представляется особенно неприемлемой для некоторых вариантов структуралистского мировоззрения. Она здесь считается устаревшей и ненужной, поскольку, с этой точки зрения, отдельного человеческого субъекта как существа, способного к самостоятельным решениям, вовсе не существует. Согласно такому взгляду, отдельный человек настолько детерминирован теми системами, в которых он живет, что вопрос о нем никак не может относиться к человеческому индивиду, а лишь к тем системам, в которых он живет и с критериями функционирования которых он вынужден идентифицировать себя. Апелляция к человеку становится излишней, ибо он не способен избежать подавляющего воздействия проникающей во все сферы жизни системы!
